валдич | 23 дек 22 -14:50 |
Про прадеда не хочу писать,куда мне до него...Тот ваще Сталлоне. Гражданскую прошел.Так что мимо Батчер за мордву.
Есть у мну еще время еще лучше напишу.
Ерофеева вольность
Яркий свет костра поднимался в чернеющее небо Чинги-Туры. Остатки бревен крепостной стены у ворот ссыпались и скатились на землю. Осенний ветер приносил сухие желтые листья к костру, за которым собрались казаки. Помощи с Руси ждать было неоткуда. Татарские легкие уланы раз за разом мелькали своими меховыми шапками под развалившимися стенами крепости.
— Уходить на Русь надо тревожно, — произнес Матвей. Не хватит сил у казаков царство Сибирское держать. Ерофей сидел, понурив голову, он не предполагал, что их походы в Сибирь закончатся гибелью почти всех атаманов, включая Ермака. Тяжелые думы повисли у него на сердце.
— Куда теперь к Строгановым, так братья сейчас сами не в милости у царя вновь. Царь в немощи своей не помнит ни своих, ни чужих. На Волгу к вольным казакам. Искать Марью, но где она на Волге, на Дону, на Каме-реке.
— Эх, сестрица, — тяжело выдохнул он. Даст бог: свидимся. Ерофей встал и выпрямился. Посмотрев на казаков, он не спеша произнес: — Не знаю кто и куды, но Матвей прав. Возвращаться надо браты. Не приняла нас земля эта. Царь подмогу не прислал.
Казаки зашумели: — Как идти по землям татарским. Мало нас.
— Да мало казаки, — кивнул Матвей, но пушки и заряды на стругах еще есть пойдем вниз по Иртышу до самой Оби до самого пояса каменного. А там, в земли пермяцкие вступим.
— Али по морю океану из Оби-реки, — выкрикнул кто-то из толпы.
— Можно и по морю, — усмехнулся стрелецкий голова Глухов. Зима скоро, чего сидеть, как курицы на насесте, чай золотые яйца не снесем. Казаки рассмеялись.
— Ну казаки, — скомандовал Матвей, — кто идет до Руси: скидай шапки. Казаки скинули шапки на землю. Матвей пересчитал по головам.
— Та почитай все заодно, — усмехнулся Ерофей. Ну, на том и порешали казаки, а чтоб не мешкать: тащи хабар, что на Русь везете в струги.
— И порох весь со склада заберите, — крикнул Матвей
вдогонку. Казаки рассыпались по избам. В домах загремела посуда и оружие, завыли татарские бабы с детьми. Казаки собирались на Русь.
Ерофей гнал жеребца по широкой раздольной степи. Внизу темной нитью сквозь плесы и отмели, заболоченные поймы текла и струилась Волга. С вершины холма она казалась маленьким и далеким ручейком, неудержимо катящим свои воды к морю.
Ковыль шумел, напевая свою степную песню, которую подхватывали летящие над ним жаворонки и соловьи. Не было вокруг больше темных и не проходимых лесов с уханьем филина и воем голодных волков. Не было подлой вогульской стрелы, свистящей как холодный ветер, не было кривых сабель и криков конных татар, загоняющих усталого путника, что бы накинуть ему на шею веревку и потащить за своими кобылами. Здесь даже воздух был другой: не похожий на гарь из печей московских слободок. Ерофей остановил коня и спрыгнул на землю. Он подхватил его за поводья и пошел пешком. Он шел к маленькой березовой роще у излучины реки. Сквозь ее зеленые шумящие кроны проглядывал деревянный крест на маковке маленькой часовни. Ерофей шел тяжело, словно ступнями прирастая к этой пыльной степной земле. Его конь частенько спотыкался о норы нарытые сусликами и поднимал в небо стаи степных пташек. Над Волгой темнело. С юга шла гроза, скинувшая темное покрывало с неба до самой степной травы. Солнце еще не скрылось за этими темными тучами и пробивало небо, словно решето разноцветными лучиками. Он уже знал ,где теперь его дом и куда нужно идти, а от каких мест держаться подальше. Он привязал коня за поводья к изгороди и вошел в хату. Перекрестившись у маленького домашнего киота и сел на деревянную лавку у стола. За дверью послышались громкие голоса. В хату вошел деловитый казак в синих шароварах. Перекрестившись у киота, он сел на лавку рядом с Ерофеем.
— Здоров ли часом Ерофей Милентич? — растянуто произнес он.
Ерофей кивнул: — Твоими молитвами Остап Петрович.
Дверь в хату вновь заскрипела и вошла статная и высокая женщина в красном платке и белом сарафане. Поставив деревянные ведра вдоль печи, она повернулась к Ерофею и поклонилась: — С приездом братец. Заждались. В хату залетел малец и сразу заскочил Ерофею на колени. Ухватив его за усы, он громко засмеялся: — Дядько Ерофей, покажи казачью саблю.
Эпилог
Над Волгой раздавался задорный казачий свист:
— К реке их загоняй басурман, к реке. Этот свист отозвался хрипом в постели умирающего царя Ивана.
Сорвал с колоколен Кремля стаи галок и ворон. Обронил чернила на бумагу в посольском приказе. Разорвал пушку у Спасских ворот. Заставил плывущих на плотах по Волге мертвецов открыть глаза. Принес ветер в башкирские кочевья. И красное марево нового пожара окрасило царство Ивана.
— Новый царь придет, — прошептал ковыль в донских степях.
— Новый царь, — отозвались ему волжские заводи.
— Новый царь.
